«Искусство — это базовая потребность человека»: подробности лекции Елизаветы Лихачевой

В Казани 14–15 июня центр современной культуры «Смена» и Национальная библиотека РТ организовали восьмой Летний книжный фестиваль. В рамках мероприятия жители и гости столицы посетили книжную ярмарку, встретились с писателями и художниками, а также послушали лекции о литературе и медиа. Одной из таких лекций была встреча с искусствоведом и куратором Елизаветой Лихачевой. Говорили о том, как распознать «язык» зданий, в каких городах сохранился баланс архитектуры и пространства и почему не стоит сравнивать Казань с Москвой, — подробнее в нашем материале.

Приемы, которые управляют восприятием: форма, цвет, свет

Архитектура устроена как иллюзия: фасад очерчивает контур, цвет и свет формируют настроение, композиция манипулирует вниманием. Зритель часто не понимает, насколько его водят за нос — в хорошем смысле.

— А этот знаменитый танцующий дом Фрэнка Гэри в Праге Фрэнка, это уже чистый постмодерн, где атектоника используется просто как художественный образ. Ну и если мы говорим с вами о модернизме, например, дом Наркомфина, который стоит на тонких опорах. Или жилой комплекс Бадаевский, авторство швейцарских архитекторов Herzog & de Meuron. Напротив Сити в Москве. И это тоже атектоника, — поделилась в начале встречи искусствовед Лихачева, объясняя то, как в XX веке атектоника (свойство композиции, при котором отсутствует выражение конструктивной структуры во внешней форме объекта — прим. ред.) превращается в художественный прием.

(Фото 1)

Со слов спикера, во многом мы воспринимаем здания не только по художественному облику и форме, но и по цвету. Он для нас является одним из основных факторов восприятия архитектурного сооружения. Стоит посмотреть на один только Зимний дворец, первоначально он имел яркую цветовую палитру, несколько раз перекрашивался. Несмотря на свои знаменитые фасады, аудитория лектория не смогла узнать здание в нехарактерных для него цветах. Или вспомните Парфенон — древнегреческая окраска была в ярких цветах, а мы привыкли считать его «мраморным». А значит — цвет меняет наше восприятие, как и свет.

Выполненный из стекла музей Акрополя при дневном свете выглядит призрачным кубом, а вечером он превращается в подсвеченный лапидарий.

— Внутренние скульптуры становятся частью городского пространства. Ход, по-моему, отличный, — добавила спикер.

Еще одним интересным кейсом Лихачева назвала музей прикладного искусства MUDEC в Милане — бывший цех. Занимался им, по мнению лектора, лучший архитектор современного музея Дэвид Чипперфилд.

— Вы заходите внутрь и видите подвесной потолок из модулей-кессонов, в центре каждого из которых установлен источник света. Потом потолок сразу отъезжает вверх. А поднимаясь по лестнице, попадаете в световое пространство, естественно освещенное, — эмоционально рассказала она.

В арсенале архитектора есть небольшой, но эффективный набор приемов, который управляет нашим восприятием. Мы воспринимаем здания неосознанно — так же, как едим, не задумываясь о каждом движении. Почти никто не анализирует, что именно он видит — мы просто ощущаем.

(Фото 2)

Пространство и противостояние: диалог с местом

— Любой художник заставляет вас смотреть на свои произведения и обманывает вас. И правда искусства в какой-то момент станет сильнее правды жизни. А как ты обманешь человека с помощью архитектуры? В этот момент и включаются все эти фокусы цвета, света, тектоники, атектоники, симметрии, асимметрии, — продолжала Елизавета Лихачева, добавив, что архитектура не существует изолированно — она либо вписывается в пространство, либо выделяется из него. Вот пара примеров лектора:

• Английское пала́динингство любило «открывать» здание среди пейзажа так, чтобы оно воспринималось, как завершенный живописный кадр.
• Парфенон, напротив, устроен как доминантный объект, стоящий на горе и «царящий» на фоне Афин.
• Средневековые готические соборы вытягивают взор вверх, «торчат над городом по колено».

И тут вспоминается Дом Мельникова. Его знают далеко за пределами России — как рассказала спикер, студенты из Новой Зеландии прилетали специально, чтобы увидеть двухчасовой тур по «дому». Как заметила лектор, для них Дом Мельникова — Парфенон своего времени. И это не преувеличение, архитектура на самом деле может иметь такую степень притяжения.

Авангард: Леонидов, небо и небоскребы

Иван Ильич Леонидов — человек, которому приписывают завоевание небоскребов. Именно он предложил собирать небоскребы разных форм в ансамбль — прием, который мы теперь видим в каждом современном небоскребе. Его гений не ограничивался стеклянными башнями — он задал архитектурную формулу городского силуэта будущего.

(Фото 3)

— Не бывает качественной архитектуры с плохими деталями. Людвиг Мис ван дер Роэ в свое время сказал гениальную фразу: «Бог в деталях». Он перефразировал известное средневековое выражение «дьявол в деталях», — сказала Лихачева, объяснив, что у хорошей архитектуры плитка не отваливается.

Искусство как голод: почему человеку жизненно необходимо творить и потреблять красоту

— Мне безумно нравится надпись на вашей футболке: «Искусство — это базовая потребность человека». Вы как искусствовед могли бы объяснить, почему так? – раздался вопрос из зала.

(Фото 4)

Елизавета Лихачева начала с основ: если бы искусство было ненужной вещью, его бы не существовало. Человеку, как она утверждает, вообще не свойственно делать лишнего: «Если есть возможность что-то не делать — я это не делаю. Человек — ленивое создание». Так почему же тогда люди веками пишут симфонии, строят храмы, создают кино, скупают картины за миллионы? Ответ прост: потому что иначе не могут.

Наш мозг устроен так, что мы постоянно рефлексируем, осмысляем окружающий мир, пытаемся отделить себя от него.

— У человека четыре базовых потребности: еда, сон, религия и искусство», — утверждает лектор. Без первых двух — смерть. Без вторых — потеря смысла. Мы вроде бы живем в XXI веке: самолёты, спутники, Wi-Fi. Но почему сидим на дорожку? Почему читаем гороскопы? Почему по-прежнему ищем знаки, смыслы, красоту, душевный отклик? Искусствовед уверена, мы просто потребляем искусство.

Один из ключевых моментов выступления — разрушение стереотипа о том, что искусство — это только Рафаэль и баховская фуга. Нет, говорит лектор. И фильмы про «летающих мужчин в лосинах» (супергероев – прим. ред.) тоже искусство. Просто качество разное. Как с едой: можно съесть бургер, можно устроить себе гастрономический вечер с белым вином и устрицами. И то и другое — еда.

И даже если вы думаете, что искусство вас не касается — вы ошибаетесь. Вы всё равно его потребляете: книги, фильмы, музыку, мемы, стендап, граффити, даже оформление любимого приложения. Всё это чей-то труд, чья-то попытка осмыслить мир и поделиться этим с вами.

(Фото 5)

«Город не для гордости, а для жизни»: о чем говорят архитектура и пространство в городах России

— Назовите три города в России, где ещё сохранился союз архитектуры и пространства, — просят лектора слушатели, не желающие ее отпускать. Лихачева отвечает без раздумий: Томск, Самара, Саратов.

Томск — за свою живую деревянную архитектуру, за то, что здесь ещё дышит русская городская традиция. Самара и Саратов — за волжский масштаб, за то, как река задаёт ритм и держит планку.

А вот Сочи —категоричное «нет». «Не ездите в Сочи. Хотите на море — езжайте на Белое, в Архангельск, хоть куда, только не туда», — говорит лектор.

Дальше разговор зашел о Москве и Казани. Москва, по словам искусствоведа, эклектична, но в этом её сила. Разные эпохи и стили не мешают, а формируют живую ткань города. Казань — сложнее. Впечатление от столицы Татарстана, как от картины XVII века, покрытой толстым слоем лака: всё блестит, но не дышит. «Город заглинцованный», — формулирует она. Красиво, но глухо.

Зато Казань самодостаточна. Она не пытается быть «как кто-то», и это редкость.

— Не сравнивайте себя с другими. Какая разница, сколько лет городу? Это не то, что вы сделали. Важнее — что вы делаете сейчас, – подчеркивает она.

И в финале прозвучало простое, но важное: берегите свой город. Не мусорьте. Любите среду, в которой живёте. Остальное вторично.

Альбина ХАСАНШИНА

Фото: Центр современной культуры «Смена» [Даниил Шведов]