Если друг оказался вдруг: как фейковые друзья ломают жизни, и почему люди это делают
В последние несколько лет, в связи с популяризацией соцсетей, мессенджеров и платформ для поиска друзей, появилось и начало активно развиваться такое явление, как фейковые страницы. У него есть несколько форм: фейковые страницы создаются, например, для того, чтобы защитить свою личность, общаясь под выдуманными именем и фамилией, но также это могут быть и полностью выдуманные люди — со своей историей, характером и проблемами. В том, зачем люди создают фейковые идентичности, и как это может повлиять на их интернет-друзей, пытается разобраться корреспондент «Казанской Стужурки».
И если первый вариант, в большинстве своём, — безвредное явление, не способное серьёзно навредить человеку, то второй — страшный и достаточно опасный феномен, портящий жизнь множеству людей, поверивших в то, что их интернет-знакомый — настоящий.
Мы собрали несколько историй от людей, ставших жертвами такого обмана: в большинстве своём они ужасают своей несправедливостью и жестокостью, но есть и несколько позитивных примеров.
Итак, история первая.
Ольга:
В общем, всё происходило, когда ещё существовала такая социальная сеть, как беон — это платформа с онлайн-дневниками, сообществами, ролевыми играми и т.д. Там у меня была компания, основу которой составляли Ричард, Демиан и Анна. Ричард и Демиан были братьями, Анна — одноклассницей и подругой Демиана. Компания была очень крепкой (насколько вообще могут быть крепкими компании по интернету); заходя в сеть, мы проводили вместе сутки напролёт.
С Демианом общение было ещё и отдельным. Если Анна была на тот момент моей лучшей подругой, то Демиан... пожалуй, был из тех, в кого влюбляются. Интеллигентный, весёлый, наши интересы сходились почти во всём — тонны личных сообщений, океан приятных слов. Я была просто восхищена. Бывали периоды, когда он становился необщительным, но я на всё махала рукой, обещая, что, как собачка, просто посижу рядом и подожду у моря погоды. Впрочем, всё это восполнялось доверху, когда я сама приходила в интернет в расстроенных чувствах — ребята накидывались на меня с поддержкой и советами, я могла делиться с ними чем угодно, не боясь быть осмеянной или непонятой. Я чувствовала себя в полной безопасности с ними в противовес школьному коллективу, где всё было наоборот.
Спустя полгода с начала нашего общения ночью мне пришло сообщение от Ричарда о том, что Демиан попал в аварию и лежит в реанимации. Это была долгая и ужасная ночь. Я, отключив голову, изодрала свои альбомы и стала наспех писать на листах одно и то же желание, снова и снова. Родители на тот момент интересовались теориями про материализацию мыслей, проекции во вселенную и прочим таким; папа учил меня, что если чего-то очень сильно хочешь, об этом лучше не только думать, но и писать, так как мысль, оставленная на бумаге, намного крепче и конкретнее той, которая витает в голове. Рука отваливалась уже даже на адреналине, но я ревела и писала.
Пришло сообщение, что сердце остановилось. Писать я перестала, но, придя к маме в комнату, рыдать продолжала до утра. Вечером следующего дня неожиданно пришло сообщение, что случилось что-то нереальное, мозг Демиана не прекратил работу, и врачам удалось его вытащить. Дальше пошло как-то скачками. То всё было хорошо, то Демиан отстранялся, несколько раз отказывался выходить на связь, объясняя это тем, что без него мне будет лучше. Это попадало на мои смены в летнем лагере, поэтому я проводила больше времени в лесу, чем с ребятами, чтобы можно было успокоить нервы и выплакаться, если что. Анна поддерживала меня, мы изредка созванивались, чтобы обсудить ситуацию. Всё обычно довольно быстро возвращалось на круги своя, и я не начинала выяснять отношения первой, боясь лишний раз всё испортить.
Какой-то период времени мы с Демианом не общались вовсе, но он всё-таки вернулся к прежнему состоянию, и всё снова стало, как раньше. А потом в один день всё и решилось. Анна написала пост о том, что ни Ричарда, ни Демиана никогда не существовало, и ей просто хотелось «поиграть в отношения», а я подвернулась под руку. Это оставило сильную психологическую травму, из-за которой я едва не разрушила свою дальнейшую дружбу с лучшими подругами (благо, после многих усилий мы всё обговорили, я рассказала им всё эту неприятную историю, мы поняли друг друга и крепко дружим до сих пор).
Анна Тихонова, психолог, объясняет это так: «Проблема с фейковыми страницами возникла фактически ещё до появления соцсетей — люди на сайтах знакомств, форумах и пр. тоже давали своим собеседникам ложную информацию о себе и своей жизни. Но почему люди не могут устоять перед соблазном обмануть ближнего? Когда речь идёт о случаях мошенничества и получения денег от обманутого, мотив хоть и неблаговиден, но понятен. Но зачастую создатели фейковых страниц руководствуются другими соображениями. Чаще всего так поступают люди, крайне неудовлетворенные своей реальной жизнью, недовольные собой настоящими, уверенные в том, что их реальных общество не примет. И хотя бытует мнение, что это подростковое развлечение, на самом деле фейковые аккаунты в огромном количестве создают и взрослые люди. Кто-то хочет вести альтернативную жизнь в сети, потому что в реальной ему чего-то недостаёт, кто-то преследует человека, ставшего объектом его воздыхания, или мстит бывшему, кто-то упивается чувством безнаказанности как таковым. Иногда все начинается с безобидной лжи во время знакомства в соцсетях или онлайн-игре, когда так и тянет примерить какую-то маску, а потом человек уже боится рассказать об обмане тому, с кем успел сблизиться, и фальшивое “я”, как снежный ком, обрастает подробностями. И когда правда всплывает, это оказывается очень болезненным — зачастую, не только для жертвы такого обмана, но и для его автора. А если бы признание последовало на более раннем этапе общения, эти отношения вполне могли бы продолжиться. Ведь за маской всегда скрывается реальный человек, и в общении он участвует по-настоящему».
История вторая.
Ирина:
Мы познакомились в ВК, в группе по изучению немецкого. Я тогда только начинала учить язык, мечтала эмигрировать, получив грант на обучение. Он знал немецкий на С1 и, с его слов, переехал в Гамбург год назад по работе. Мы начали общаться, постепенно начали обсуждать не только немецкий, но и какие-то более личные вопросы, делиться чем-то, что происходит в жизни.
Общались где-то полгода. Я знала, что у него были небольшие проблемы с ментальным здоровьем, и он переживал тяжёлое расставание со своим партнёром. А я такой человек, который всегда в общении привык давать людям поддержку, причём в достаточно больших количествах, зачастую в ущерб своим моральным ресурсам; также сыграло то, что я испытывала к этому человеку симпатию. Перед тем моментом, где он «покончит с собой», он стал часто пропадать, иногда мог не отвечать по несколько дней. Когда я собиралась спросить, а в чем, собственно, дело, и нормально же ведь общались, я обнаружила удалённую страницу и записку в виде сообщения, где он говорит, что больше не вывозит это все и умрёт сегодня вечером, при этом добавив, что не хочет, чтобы я грустила. Я ехала тогда в автобусе гулять за город, и я помню этот момент, когда я звонила подруге, просто рыдая в голос прямо в транспорте, со словами «он убил себя!» и ещё какой-то бессвязной истерикой.
Мне было так паршиво, что я приехала до пункта назначения, и меня просто рвало от истерики. Там был лес, куда я часто езжу в свои выходные, и я в ноябре просто лежала на холодной земле и кричала в голос. Это было очень страшно и очень больно. Я до сих пор пишу, и наворачиваются слезы, хотя прошло полтора года. Приехав домой, я просто легла на кровать и пялилась в стену, ночью встала попить воды и легла обратно. Я ненавидела себя за то, что не смогла его спасти. К тому моменту мы уже считались друзьями, этот человек был мне дорог.
У меня тогда было очень много разъездов по работе, и я вечно куда-то ехала, и всегда, когда я садилась на одно место и просто ничего не делала, это накрывало ещё сильнее, и я хотела срывать с себя кожу. Это именно то ощущение, когда ты хочешь содрать её с себя, причинить вред себе. Я царапала себя ногтями. У меня был достаточно продолжительный по времени период селфхарма с раннего подросткового возраста, и к тому моменту я старалась себе не вредить, так как уже довольно долго не притрагивалась к этому, поэтому дальше царапин от ногтей не заходила.
Я проходила тогда обследование по поводу предположительной онкологии, и я молилась, чтобы диагноз подтвердился, все время повторяя: «Ну хоть тогда я буду с тобой». Не подтвердился. Я стала ходить в церковь, потому что мне было настолько плохо, что я не знала, куда себя деть, хотя до этого я никогда не верила. Когда я садилась за проектную работу, я смотрела на пустой лист в ворде и вместо проекта писала «неотправленные письма на тот свет».
В день, когда он якобы покончил с собой, я написала его подруге, изначально это был ещё и наш общий знакомый. Она утешала меня, говорила, что тоже не может до него дозвониться, поэтому это может быть все ещё не точно, а чувак просто решил закатить цирк. Спустя время он и правда вернулся, я на тот момент свалилась в истерику на весь вечер. Я буквально лежала на полу, задыхалась, рыдала и смеялась. Чтоб было понятно, насколько у меня тогда было мало мозгов, эта история не остановила меня от общения с этим человеком. Я приняла эту выходку. Мы прообщались до нового года, пока у меня не появился молодой человек, который открыл мне глаза на то, что чел делает неприемлемые вещи и жрёт мои ресурсы.
Я уехала в Питер, и этот момент стал переломным, потому что в один вечер я написала ему, что нам надо прекратить общение и пожелала ему всего самого лучшего (причём искренне, наговорив ему кучу вещей, что он strong enough и со всем справится). Прикол истории в том, что буквально через неделю я узнаю, что это была та знакомая. В общем, ближе к моменту окончания нашего общения, я уже начала понимать, что что-то не так. Знакомая была из Кемерово, разница с Кемерово у центральной России 4 часа им в плюс, а с Гамбургом — 2 часа в минус. То есть, когда в Кемерово было 10 утра, в Гамбурге должно быть 4 часа утра, а человек писал преимущественно ночью, иногда мы общались вечером. Плюс я пару раз палила геолокацию, но закрывала глаза на это, упорно не желая видеть, что меня обманывают. В итоге я однажды увидела в ее основном профиле скриншот страницы этого человека с выполненным входом в аккаунт с какой-то тупой шуткой, уже после того, как мы прекратили общаться. Это было мерзко. Я прекратила общение с этой знакомой тоже.
По словам Анны Тихоновой, нередко те, кто создают фейки, ищут чужого внимания и поддержки, не будучи способными получить их прямым, здоровым способом. Поэтому нередки истории травмирующих контактов с вымышленными персонами, инсценирующими попытки суицида, рассказывающими душераздирающие истории о несчастных случаях, насилии и прочих тяжёлых обстоятельствах. Часто таким людям вовсе не нужны деньги, они хотят получить внимание и участие, но поскольку их истории вымышлены, сочувствие собеседника не может утолить их эмоциональный голод, так как обращено не к их реальному «я» и их реальному опыту. Так авторы фейков подобного рода становятся настоящими чёрными дырами, высасывающими все силы сострадательных собеседников.
Словом, фейк-френдс, в большинстве своём, — это огромный обман, созданный с целью прожить чужую жизнь, разительно отличающуюся от своей собственной. И, в основном, он вредит как создателю этой ложи, так и людям, которые в неё поверили. Можно ли считать «злодеями» людей, которые этим занимаются? Вряд ли — по большей части этим занимаются из-за личных проблем и травм. Однако разрушающего воздействия на чужие жизни это, к сожалению, не отменяет.
Но, как говорилось выше, есть и позитивные истории о ненастоящих друзьях.
Поэтому, чтобы закончить на позитивной ноте, история третья.
Юлия:
Это было ещё в пору популярности блогов на Mail.ru. Мне было лет 15, я точно еще в школе училась. Мы познакомились в комментариях в моем блоге, как-то незаметно перетекли в аську.
Он был, кажется, журналистом и много путешествовал. Часто мы не совпадали по времени, и утром меня ждала очередная история: о слонах, которые ходят по улицам, о пустынном ветре, шевелящем занавески.
Мы говорили о душах, заблудившихся в сети, смотрели на звезды и делились чувствами. Это была дружба-не-дружба, любовь-не-любовь. Мы слишком хорошо понимали, что далеко друг от друга физически, чтобы пытаться сделать эти отношения осязаемыми. Мы писали друг другу электронные письма — это была еще одна плоскость наших отношений.
Не помню, сколько мы провели в такой приятной и привычной невесомости — пару месяцев, полгода, год?
Мне пришло очередное письмо. С признанием.
Мы слишком близки друг другу, чтобы продолжать — на самом деле его не существует. Это фейк, созданный для другой цели, а наше знакомство — что-то вроде сопутствующего ущерба. Есть она, она писатель и чуть старше меня. И пусть все её слова были правдой, она поймет, если я не захочу дальше...
Мы остались друзьями. Мы даже встретились вживую. И это одна из моих любимых историй.
Анастасия ВАХЛАЕВА
Фото: John Noonan // Unsplash.com