Дневник бойца: "Как я ездил на войну"

В своей дипломной работе я привел отрывки из военных дневников, которые вел во время боевых командировок на Кавказ. В этой части работы я попробовал стать "журналистом в горячей точке", непрерывно ведя репортаж на страницах своего дневника.

 

Первый бой

8 августа 2004 года. Второй день мы идем по горам. Нет, здесь не как в "Айболите" - "... а горы все выше, а скалы все круче..." Местность здесь горно-лесистая, здесь крутые холмы высотой до пятиста метров, заросшие буком и акацией, видимость чуть более двадцати метров, листва под ногами. Так мы и работаем. Работа армейского спецназа очень далека от киношной романтики и больше напоминает труд ломовой лошади. Но все же находятся люди, которые, не щадя живота своего, до сих пор мотаются по горам Чечни и Дагестана в поисках бандитов и их схронов.
Сами «духи» не раз говорили: «Мы боимся только авиацию и спецназ». Наши же спецы спокойно отвечали: «Мы боимся только Бога». Зная этих парней, могу сказать – они не врут. Выполняя свою порой неблагодарную работу, эти люди не пускают страх в сердце. Ведь, как ни крути, они – элита, а честь подразделения не даст оступиться в любом случае.
Одно из таких подразделений, в котором я служил, дислоцировалось на востоке Чечни в Веденском районе близ села Хатуни. Это был сводный отряд армейского спецназа N-ского полка ВДВ. Работать парням приходилось часто, группы постоянно сменяли друг друга в РПД (разведывательно-поисковые действия – прим. устраивали засады на бандитов. Иногда они помогали внутренним войскам при блокировании населенных пунктов, в которых укрывались «душки», и при этом постоянно несли обычную, рутинную службу: караулы, наряды, учебные стрельбы, спортивно-массовые мероприятия. На этот раз одну из групп командование решило отправить в засаду к селу Элистанжи, куда, по сообщениям местных жителей, частенько наведывались боевики за продуктами. Спецназовцы начали готовиться к выходу.
- Ты куда с такими ржавыми магазинами идти собрался, воин? – кричит на солдата "старлей", заместитель командира группы. Боец смущенно разбирает автоматный магазин и начинает усердно тереть его промасленной ветошью. В другом конце большой армейской палатки, как орлица над орленком, «колдует» над винтовкой снайпер, бережно оборачивая ее в маскировочное покрывало. Боец по прозвищу «Гриф» раздает гранаты, бубня под нос, что лучше бы пошел получать на склад сухпай.
- Минер, монки с «линией» получил? – снова оживляется старлей. Плашмя приложившись саперной лопаткой ко лбу нерадивого минера, заместитель командира группы отправляет того на склад.
Пыхтя от удовольствия, в палатку вваливается старшина:
- Босяцкий подгон вам от комбата, сникерсы и мед с орехами, сам бы съел, да завалите еще... Солдаты одобрительно улыбаются. При работе в горах такое дополнение к сухпаю не лишнее. Наконец, появляется командир группы, крепкий капитан по прозвищу «Грек». На этот раз он «гостил» в палатке комбата один, даже заместителя с собой не взял, дело точно серьезное.
- Группе быть готовой к смотру через пятнадцать минут. Проводить будет командир батальона лично! – Эта новость заставила бойцов зашевелиться еще активнее.
Через четверть часа все построились, в два ряда выложив свой военный скарб перед собой. Комбат, проходя мимо них, по порядку заставлял поднимать ту или иную необходимую в горах вещь. «Всем поднять промидол!» – «Есть промидол» – «Всем поднять нож!» – «Есть нож» и так далее. Смотр закончен, выход назначен на три часа ночи. За полчаса до назначенного времени группу разбудил дневальный. Быстро экипировавшись, бойцы сели на нары.
- Присядем на дорожку, – выдохнул командир... – Патрон в патронник, оружие на предохранитель, группа – на выход!
Сразу же защелкали затворы, бойцы по одному начали выходить из палатки, растворяясь в ночи. До места засады разведчики добирались пешком, в кромешной темноте. К утру вышли на нужный участок и расположились недалеко от небольшой речушки. Заняли позиции, поставили датчики движения «Табун», замаскировались и стали ждать. Ждать пришлось долго, заместитель командира группы то и дело проверял, чтобы вымотавшиеся за переход бойцы не заснули на постах:
- Смотрите, обезьяны, уснете – зубы прикладом выбью, если «духи» вас раньше шомполами в ухо не перетыкают!
Солдаты это и так понимали, спали и обедали по очереди. Местное меню не радовало, тушенка с гнусом, чай с гнусом, сон с гнусом – экзотика! Вдруг радиостанция на разгрузке старших дозоров прошептала: «Левый дозор, три тройки, у нас движение...» Все насторожились, хотя куда больше, и так все время в напряге. Через пару минут послышался непонятный звук, и к речушке спустились небольшие коровы с деревянными колотушками на шее. Их никто не вел, они мирно шатались вокруг, вызывая улыбки на лицах разведчиков. Через час появились местные мальчишки, которые прошли с ведерком и удочкой в каких-то десяти метрах от засады. Группа затаилась, вымазанные зеленым гримом лица наблюдали за юными рыбаками, не смея даже выдохнуть. Иногда «духи» используют детвору как разведчиков, поэтому с ними надо быть особенно осторожными. Но даже если они здесь прошли не по приказу «бородатых», «палиться» никак нельзя: то, что знает один чеченец, через час знает вся Чечня.
Ночь прошла спокойно, а вот под утро показались гости. Шесть человек в камуфляже двигались от села параллельно засаде разведчиков. В тишине утра были слышны короткие гортанные фразы, которые они бросали друг другу на ходу. На шее у каждого висел автомат, за спиной рюкзаки. Видно было, что «душки» затарились в селе харчами и теперь возвращались на базу. Первыми заработали снайперы-бесшумники. Боевики, не сообразив сразу что происходит, стали палить во все стороны, выкрикивая «Аллах Акбар» и «Бисмилла». Через секунду засада ударила по врагу из всех видов вооружения, которое было приготовлено, подорвали установленные мины, заработал пулемет. Стоял утренний туман, видимость была не ахти. Но спецы четко видели, как двое из шестерых боевиков упали словно подкошенные, остальные стали отступать к селу. Я стреляю, прицельно. Вижу как падают люди. Не испытываю жалости, но и ненависти нет. Еще секунду назад я испытывал дикий страх, глядя как боевики идут по направлению к нашей засаде. Сейчас я испытываю лишь азарт. Я хочу отличиться, убить боевика. Дать результат.
Вдруг со стороны Элистанжей по засаде начал работать АГС (автоматический гранатомет станковый – прим.). Как выяснилось позже, это сперепугу решили поиграть в войнушку милиционеры, с ПОМа (поселковый отдел милиции – прим.). Гранаты начали ложиться в опасной близи от позиции спецназа, и командир дал команду отойти вглубь леса, а не преследовать «душков».
Через полчаса после короткого боя все село было оцеплено внутренними войсками и силами ФСБ. Отработавших в засаде разведчиков вывели на эвакуацию, а другая группа отправилась на место боестолкновения, чтобы заодно прочесать и русло речушки. Оказалось, не зря: под одним из колючих кустов был обнаружен схрон с минометными минами и куча патронов, то тут, то там попадались окровавленные следы раненых бандитов. На месте скоротечного боя лежало два бородатых тела, оба с оружием. В рюкзаках пластиковые бутылки со свежим молоком, пироги, жареная курица, много вареного мяса, лаваша. Кроме продуктов, цинк с патронами калибра 5,45, самодельные гранаты, новенькие радиостанции «Кенвуд».
Чуть позже раненых бородачей в селе взяли «фебэсы» (сотрудники ФСБ – прим. ), разведчики же свою работу уже выполнили.

Потери

Мы возвращаемся с засады из под Шалей. Я очень хочу пить. Но терплю. Прошел дождь, я припадаю губами к мокрым букам по которым струиться живительная влага. Пахнет влажной листвой, папоротником, черемшой. Вдруг хлопок, это прилетел ВОГ (заряд от подствольного гранатомета - прим.), я упал и изготовился к бою.среди толстых корней дерева, как мне показалось даже раньше, чем была подана команда - к бою!

Полежали. Тишина. Ничего. Наша группа начала подниматься вверх по лощина, первая группа пошла низом вдоль небольшого обрыва у ручья. Вдруг внизу выстрелы и крики "Аллах Акбар!" Это головной дозор первой группы попал в засаду. В первые же секунды боя двое наших, один офицер по имени Алексей и рядовой боец Александр, погибли. Им досталось всего по одной пуле. И их уже нет. Мы стреляем над головой первой группы, работает пулемет. Боевики видя, что больше у них ничего не выйдет отходят. В след им командир наводит артиллерию. Но поздно, они уходят налегке взяв с собой лишь стволы. Медик пытается вернуть к жизни наших погибших, делает им непрямой массаж сердца, но в грудине у убитых лишь клоканье разорванных пулей органов. Крови нет. Страха нет, ничего нет. Просто осознание того, что сегодня погибли двое наших.

Позже Алексею присвоят высокое звание Героя Российской Федерации посмертно, как ни крути он спас отряд от полного уничтожения. Его жена, которая на тот момент была на девятом месяце беременности, родит мальчика и ей придется судиться с военкоматом, так как местные чиновники откажут ей в льготных выплатах заявив, что выплаты положены лишь самим героям, а не их детям и женам потерявшим кормильца. Принесите справку, что вы пали смертью храбрых, тогда и разговор будет... Но мы тогда об этом конечно не думали, мы просто несли на носилках тела наших погибших товарищей. До нашего вывода оставалось всего две недели.

База

И вот прошло десять лет. Я снова в Чечне, снова воюю. Мне кажется этой войны хватит еще моим внукам. Каждый день нам зачитывают сводки боестолкновений. Каждый день бандиты несут потери, большие потери несем и мы. Всего на Кавказе действуют около двадцати бандгрупп общей численностью до тысячи человек. Они хорошо вооружены, у них отличные средства связи, они имеют множество баз в горах и лесах, пособники снабжают их продовольствием. Базы представляют собой стоянки с кострищем, импровизированной кухней, шалашами накрытыми полиэтиленом от дождя, блиндажами и землянками для зимовки. Блиндажи и землянки бывают двух видов одни довольно комфортные сухие и светлые с пластиковыми окнами и дверями, с крышей в несколько накатов, с проведенной электроэнергией от автономных бензиновых генераторов, и даже с канализацией. Другие грязные и сырые, после дождя вода в них стоит по колено, а стены покрываются плесенью. В таких блиндажах стоит невыносимый смрад, который пропитывает все вокруг. Частые элементы базы турники и гимнастические брусья. Бывало, что мы находили на базе деревянные гантели выструганные из бука. Кухня обязательно имеет глиняную печь, где боевики пекут лепешки, дымоход искусно выведен под землей иногда до километра(!) труба замаскирована под пень. Мы находим на базах оружие, в том числе и самодельное, дорогие рюкзаки, спальные мешки, водонипроницаемые костюмы зарубежного производства. Потеря базы, на которую бандиты тратят много времени, сил и средств, для террористов настоящая трагедия. Поэтому базы тщательно маскируются и обязательно минируются. Минная опасность для нас самое страшное, что есть сегодня в горах Кавказа.

Мины

Только за две недели октября мы потеряли пять человек из-за самодельных мин установленных бандитами в горах. Такие мины называются СВУ (Самодельное взрывное устройство), они представляют собой самопальную взрывчатку, приготовленную из смеси аммиачной селитры и алюминиевой пудры, детонатора срабатывающего от обычной батарейки и одноразового шприца, к которому присоединены тоненькие проводки. Стоит бойцу наступить на «шляпку» поршня шприца, проводки замыкаются и происходит взрыв. Осколками такой мины служат мелкие острые камни, как правило, пострадавшему отрывает ноги по колено. Такую мину очень сложно заметить под слоем сухих листьев и миноискатель их не «чувствует». В открытом бою у террористов шансов нет, поэтому все горы буквально кишат СВУ. Боевики работают просто. Едва колона военных появляется возле села, подрывники незаметно уходят в лес и расставляют батарейки на заранее установленные СВУ, а смертоносные сюрпризы ждут своего часа. Не так давно на один такой сюрприз наступила местная корова, от которой в итоге остались лишь рожки да ножки, местные даже мяса собрать не смогли.

Схроны

Бандиты постоянно делают заначки и очень на них рассчитывают. Особенно в осенне-зимний период. На каждой бандитской базе оборудованы схроны, обычно это пластмассовая бочка с полиэтиленовым мешком, в котором спрятано оружие, боеприпасы, медикаменты и продукты. Бочки зарывают в землю в надежде, что мы их не найдем. Но мы находим, находим на базах муку, орехи, мед, макароны, шоколадные батончики, консервы одежду снаряжение взрывчатку и оружие. Ведь все на себе боевикам не унести, часть они прячут. А мы находим. Первым схрон досматривает сапер, потому что часто тайники заминированы. Крайний схрон мы обнаружили казалось бы случайно. Вблизи от ручья заметили следы, а неподалеку странное место, попрыгали сверху, чувствуется пустота, немного капнули и вот на свет появляются шоколадные батончики, порционный кофе, бинты, антибиотики и ржавые патроны. Бандиты садятся на диету, а мы радуемся успеху. Весь этот клад обязательно фотографируется, а на месте схрона выставляется засада, ведь кто-то это добро сюда зарыл и обязательно за ним вернется. Тут то мы его и убьем...

В засаде

Мы стараемся свести к минимуму передвижение наших групп в горах, устраиваем многодневные засады на путях вероятного движения бандитов. Ждем их и стараемся уничтожить. Осенью в засаде довольно холодно, спим по очереди, максимум в сутки часа четыре. Всматриваемся в замершую картину леса. Прислушиваемся. Минимум передвижений, все общение только шепотом, максимальная маскировка. Едим сухой паек. Ждем, часами, сутками, неделями. Днем стоит тишина, такая, что можно услышать пробегающую в нескольких метрах от позиций мышь. Ночью лес оживает, повсюду хруст веток, крик птиц и смех шакалов. Голодные волки подходят к нашим позициям так близко, что мы слышим их дыхание. Темень стоит такая, что не видно собственных рук.
Самое тяжелое в засаде - сохранить боевую бдительность. Организм устает от постоянного нахождения на одном месте. Не раз бывало, что необстрелянные солдаты засыпали на посту или начинали от безделья курить и вести разговоры в голос. Забывали о маскировке. Это для Спецназа верная смерть. А бывает так, что бандиты обнаружат засаду, усядутся в трехстах метрах от нее и отдыхают.
Мы работаем в Ингушетии. Ставим засады тремя группами не далеко от поселка N. Базируемся, выставляем посты. Ночью очень холодно и темно хоть глаз выколи. Лес густой и приборы ночного виденья не помогают. Темнеет здесь в 18:00, а светает в 7:30. Вода только та, которую смогли принести с собой. В нашей тройке ее много, каждый взял не меньше восьми литров. Даже позволяем себе раз в сутки сварить суп из тушенки, китайской лапши и брикетов с овощным рагу. Ночью дежурим по двое, днем по одному. Мыться негде, да и нечем. К исходу третьего дня все тело начинает чесаться. Вокруг нашей позиции бегают беспокойные грызуны. Голодная стая все ночь поет свою заунывную песню. Звезды. Звезды здесь визуально ближе, большая медведица просто огромна. Медленно как в кино опускается туман. Так мы сидим пять суток. Но в этот раз никто на нас не выходит.

Небесный дозор

Вертолет, могучая винтокрылая машина. Мы участвуем в ВПШГ (вертолетно-поисковая штурмовая группа), суть ее в заключается в том, что бойцы загружаются в вертолет и на низкой высоте летают над предполагаемым местом базы боевиков пытаются вычислить бандитов с высоты. Иногда вертолеты обстреливают. Однажды наш вертолет попал под обстрел и моему товарищу по прозвищу "Гвоздь" стальная рубашка от пули попала в мягкое место, позже все над ним смеялись, неловкое ранение для спецназовца, однако каждый понимал, что парню повезло, все могло закончится очень печально.
Так на днях один из отрядов вышел на стоянку боевиков, в скоротечном бою погиб командир группы, боевики казалось бы отошли. На место боя прилетел вертолет с медиком и спасателем на борту, но как только вертушка зависла над местом боя, ее плотно обстреляли вновь подкравшиеся бандиты, как итог весь экипаж вертолета получил ранения, а винтокрылая машина пришла в Ханкалу дырявая как решето.

О снаряжении и вооружении

Спецназовец как верблюд, все свое носит с собой. Рюкзак весит в среднем около пятидесяти килограммов и упакован он по эшелонам, в том порядке, в котором нам понадобятся вещи и снаряжение. Когда группа приходит на место засады, в первую очередь мы выставляем инженерное заграждение – мины в управляемом варианте. Поэтому первый эшелон включает в себя инженерное имущество, это мины провода-линии, подрывная машинка или батарейка нужной мощности. Есть различные приборы, которые помогают "учуять" противника на расстоянии, но о них говорить я пока не могу.
Второй эшелон это палатка или тент, под которым будет спать отдыхающая смена. Лично я выбираю тент потому что если бой начнется во время твоего отдыха вылезать из палатки несколько накладно. Спальный мешок я не беру, по тем же причинам: если начнется бой, вылезать из спальника это лишние секунды, которые могут стоит жизни. Вместо спальника в моем рюкзаке лежит теплая куртка, камуфлированная с одной стороны и белая как снег с изнанки, ее полы отстегиваются и куртка превращается в длинное пальто. Для самой важной части тела спецназовца - головы есть теплая шапка, кроме нее в рюкзаке хранятся термобелье, флисовая кофта, шерстяные гольфы. Есть в моем рюкзаке бинокль ночного видения и запасные батарейки к нему.
Третий эшелон это запас еды, в который входят: тушенка, каши с мясом, сало, галеты, шоколад, чай, сахар, орехи залитые медом. Небольшой котелок и газовая горелка, чтобы вскипятить воду. Вода это жизнь, и воды мы берем много. На четыре дня спецоперации не меньше шести литров каждый. Важнее воды здесь только оружие и патроны. Практически все снаряжение мы покупаем за свой счет, все, что нам выдают неудобно в применении и очень низкого качества. Бронежилет и шлем-маску мы в горы не берем. Они конечно могут спасти от пули и осколка гранаты, но в них особо по горам не побегаешь, броня лишает нас маневра, в шлеме ничего не слышно, а здесь в горах все просто, если мы первые заметим боевиков, мы победили, они нас, то и победили они. Кроме рюкзака на мне разгрузочный жилет, в нем две гранаты, десять магазинов патронов, плюс столько же в сумке "мародерке", охотничий нож - я без него не выхожу на улицу даже в Казани. Есть у меня оранжевые дымы, которые предназначены для обозначения вертолетной площадки в случае эвакуации. И большая дымовая шашка для завесы в случае чего. Всегда в моих руках автомат системы Калашникова, калибра 5.45. Он весь обмотан маскировочной лентой, которую я купил в охотничьем магазине. Сам же я купил на него коллематорный прицел, и другой "тюннинг".

Быт

В Ханкале бойцы нашего отряда живут в больших брезентовых палатках. В каждой палатке по две печки, которые отапливаются газом. Есть в палатке двухэтажные нары, на которых и спят солдаты. Пол деревянный, покрыт кусками старого линолеума. В ходить в обуви внутри палатки строго запрещено, все надевают тапочки. Из удобств лишь телевизор, старый диван, да кресло. У каждой палатки есть пристрой, в котором расположен умывальник с пластмассовыми рукомойниками. В нашей палатке есть комната, которую по старинке называют «Ленинская». В ней находится уголок обставленный фотографиями погибших бойцов, здесь же лежат их иконки, крестики, награды и медальоны «смертники». Здесь стоит гитара, на которой мы играем по вечерам, книги, диски, настольные игры.
На заднем дворе расположены спортгородок, турники, брусья, рядом курилка и грушевое дерево, которое бойцы недолюбливают и хотят спилить, так как с него падает желтая листва, а ее каждый день приходиться подметать.
На против нашей палатки стоит мраморный памятник с каменным краповым беретом, символом профессионализма Спецназа, это памятник нашим погибшим товарищам, все, кто проходит мимо него отдают им воинское приветствие.
Кормят ниже среднего. За сутки три приема пищи, завтрак обед и ужин. Столовая похожа на ту, что показали в советском фильме «Девчата». На завтрак обычно дают сечку или рис с жесткими кусочками мяса с жиром, чай, порционное масло, хлеб, ломтик сыра. В обед подают два блюда: суп, на мясном бульоне, но без мяса. На второе макароны или гречневая каша с куском жесткого как подошва солдатских ботинок мяса, плюс пакетик сока. На ужин картофельное пюре с рыбой, булочка, ломтик колбасы, яйцо, масло, чай. На ухо звучит все прилично, но на вкус приготовлено очень слабо. Каждый вечер нас ждет баня построенная своими руками, правда места в ней мало, поэтому нам очень тесно, но пар замечательный. Посредине нашего лагеря плац покрытый мелкими камнями, на нем проходят ежедневные построения, с него мы уходим на боевые задачи и не все с них возвращаются... Поэтому железное правило Спецназа на плацу нельзя курить и плеваться.

Стрельбы

Мы стреляем. Не так много как хотелось бы, но все же стреляем. Прицельно и на вскидку, одиночными и очередями, по одному и в тройке, используя бронированный щит и прикрытие снайперов. Делается это так: штурмовая группа двигается вперед, первым идет «щитовик» он несет впереди себя тяжелый бронированный щит, его задача прикрыть группу от вражеского огня. За щитовиком идут два стрелка, которые ведут огонь из-за его спины. Мы клеим на мишени фотографии боевиков, инструктор расставляет их на мишенном поле. Задача двумя спаренными выстрелами, на вскидку, поразить каждую мишень. Расстояние до целей около тридцати метров, размер мишеней не больше среднего арбуза. Я иду вторым номером, руковожу действиями щитовика, которого вооружили мощным пистолетом системы Ярыгина. Над головой пролетают пули снайпера, он работает по своим целям находясь чуть выше штурмовой группы. Отрабатываем такие тактические действия не просто так. Скоро нас должны бросить в кукурузные поля Дагестана, по информации ФСБ на одном из них оборудована подземная база бандитов. Наша задача найти их и уничтожить. Сделать это очень сложно. Бандиты всегда на чеку, всегда готовы стрелять. Поэтому мы тренируемся отрабатываем различные ситуации.
Наша тройка движется вперед ощетинившись стволами во все стороны, вот замечаю бородатую рожу, громко командую: - Цель! И начинается работа. Результаты стрельбы меня удовлетворяют. Все попадания в лоб, глаза и щеки бумажных боевиков. Вот такие куклы Вуду...

Кемеровский СОБР и бой у Даттых

Кроме практических занятий мы занимаемся теорией. Работает здесь в Ханкале и пропаганда. Нас собрал в клубе здоровенный полковник в Краповом берете. Первым делом нам показали фотографии боевиков, по которым нам предстоит работать их структуру. Ингушетия, столько-то секторов, столько-то банд, по столько-то человек, амир - командир то есть - Махаури. Дагестан столько-то секторов, столько-то банд, столько-то... Чечня...Кабардино-Балкария...
Потом показали видео, снятое на камеру видеонаблюдения в Кизляре: четверо спецназовцев кемеровского СОБРа на легковой машине остановились у торговой базы, один из них подошел к местному жителю и о чем-то с ним разговаривал. В это время по улице шли два бандита, автоматы были спрятаны под куртками, они спокойно подошли к спецам изготовились и в упор расстреляли кемеровчан. Все погибли.бандитов уничтожили случайно оказавшиеся рядом бойцы ФСБ. Нелепо. Все как-то нелепо.
Но больше меня поразило видео от самих боевиков. Дата на камере сентябрь 2013 года. На кадрах поросший лесом холм, в трехстах метрах внизу дорога, в лесу сидят боевики, я насчитал двадцать человек, все хорошо вооружены, автоматы, пулеметы, гранатометы, снайперские винтовки, отличные радиостанции, по которым боевики перехватывают наши переговоры. Среди боевиков много молодых, но есть у седовласые дядьки. В одном из "бойков" узнаю амираМахаури, его старшего брата взяла живым легендарная "двадцатка" (20-й отряд специального назначения - прим.) старший брат сдал ФСБ среднего, а мы теперь охотимся за младшим. В его подчинении до сорока человек, половина из них на видео, которое я смотрю.
Вдруг камера переходит на дорогу, по ней едут "покемон" - бронированный УРАЛ и УАЗик "буханка". Еще пара секунд и "покемон" подлетает метра на три вверх, под его брюхом взрывается фугас, столб огня устремляется в небо. Как бы нам смотрящим не было неприятно, мы понимаем в живых там не осталось никого. На "буханку" обрушивается шквал огня, боевики истерически кричат, что-то про аллаха, град пуль осыпает дорогу внизу, удивительно, но и по боевикам кто-то из выживших ведет огонь. Это вызывает восхищение. Но я стараюсь убрать из головы эмоции. Я наблюдаю за действиями боевиков. Мне надо запомнить, как они ведут себя в бою, как целятся, как перезаряжают оружие, как выбирают позицию, как передвигаются, как выглядят, во что они одеты. Все это важно. Все это полезно для дела. А за эту засаду близ села Даттых, мы им отомстим.

Некомпетентность

Есть здесь много некомпетентных военных.но не это страшно, страшно, что их ставят нас учить воевать. Каждый год, первую неделю в командировке у нас проходит боевоеслаживание. И каждый год некомпетентные медики, саперы, связисты, разведчики, учат нас как воевать... Я думаю, это от того, что многие командиры по-настоящему не воевали, не понимают, что здесь важно. Что может пригодиться, а что может убить.

Водка - плохо!

У нас сухой закон. Мы не пьем в командировке. Я даже дома не пью. Но паршивая овца всегда найдется. В этой командировке она в лице одного из наших командиров. Он дружит с водкой, а с головой все меньше. На задачах старается шуметь и всячески демаскирует группу, чтобы боевики нас заметили и отошли - боится ввязываться в бой. А вечерами он пьет горькую. Однажды ночью допившись до чертиков, он умудрился поднять группу на адресное мероприятие. Бывалые бойцы, конечно послали его на три буквы, но нашлись и такие, кто поехал. Почти безпатрон, с пьяным командиром, без прикрытия тяжелой техники.... они вломились в дом к каким-то чеченцам, вынесли от них два мешка грецких орехов, и мешок каких-то вилок ложек и прочей ерунды. Бандитов на "адресе", конечно не нашли. Очень повезло, что никто спьяну не выстрелил себе в ногу и так далее. Мое твердое мнение водка это злейший враг спецназовца, она опаснее ножа ваххабита.

Спецуха

Настоящая спецоперация не готовится с бодуна. Мы едем на нее после того, как появится стопроцентная информация о том, что на адресе есть боевики, после многочисленных планирований командованием разного калибра. Район проведения операции блокируется, туда нагоняют технику "БТРы" и бронированные "УРАЛы". Тут и там занимают позицию бойцы, снайперские пары. Сразу штурмовать нам не позволяет закон любимой страны. Сначала по громкоговорителю бандитам предлагают сдаться намекая, что все вокруг окружено и сопротивление в общем-то бесполезно. В 99.9 % случаев бандиты не сдаются. Во-первых выйдя им грозит от 20 лет строго режима, до пожизненного, тех, на ком нет большой крови не отпускают "старшие братья". Во-вторых их идеология вахабизма настолько промыла им мозг, что они уверены, что умерев попадут в рай, как можно попасть в рай убивая невинных людей, им в голову не приходит. В третьих всегда чудится, что есть шанс выбраться живым, укрыться где-нибудь под половицей, спрятаться в посадке подсолнухов, нырнуть в сортир, но постараться вырваться. После того, как с бандитами поговорили, переговорщики, это примерно от двух до пяти часов ( а это время они тратят на то, чтобы укрепиться в доме, где их спалили) начинается штурм. Если нужно вперед идет группа с бронещитом, нарезая углы они уничтожают бандитов, а тех кто пытается убежать накрывает группа блокирования. А бывает так, что бандиты открывают ураганный огонь, и тогда в ход идут огнеметы, крупнокалиберные пулеметы, гранатометы, и техника. Тогда трупы бородачей мы достаем уже из под дымящихся завалов. Все по закону и бойцы целы.

Рынок в Ханкале

Раз в неделю мы ездим на рынок. Здесь можно купить практически все: любые сувениры, (половина из которых с портретом Рамзана Кадырова) золото, серебро, телефоны, любую форму, разгрузки, маскхалаты, ножи, ковры, национальную чеченскую одежду, любой алкоголь, в том числе и Хеннеси по цене в 600 рублей (причем каждый продавец не моргнув глазом скажет, что он настоящий!) или вкуснейшие манты. Люди здесь приветливые, но мы не расслабляемся и с оружием не расстаемся. Я сюда беру с собой пистолет-пулемет "Витязь". С ним удобней работать в городе, да и манты есть тоже удобней.

Поездка в Магас

Сейчас модно быть светским человеком и не принимать Бога, но не бывает атеистов в окопах под огнем. К нам приехали священники отец Алексей и отец Дмитрий. Последний не раз ходил на задачи в горы, награжден орденом «Мужества» и медалью «За Отвагу», является духовным наставником командующего внутренними войсками. Мужики отличные. Ездят по частям спецназа и разведки, проводят службы, литургии, беседы, а главное исповедуют в грехах. Мы как охрана сопровождаем их в столицу Ингушетии город Магас, в расположение 242 разведывательного батальона. Рано утром выезжаем из Ханкалы на двух бронированных микроавтобусах, по пути отец Дмитрий расспрашивает меня об «обвесах» на моем автомате, ведь все апгреды на оружие мы покупаем сами, за свой счет.
С нами едет молодая девушка-прапорщик, она с нами в качестве фото и видео корреспондента собирает материал для фильма о работе внутренних войск на Кавказе. Девушка прислушивается к нашему разговору, ее рот медленно открывается, когда она узнает цену моего прицела - около двадцати тысяч рублей. Естественно он куплен за свой счет.

Девушку зовут Ольга она военный корреспондент, поэтому всегда в форме. Но работая в горных районах Чечни и Дагестана, соблюдает конспирацию, надевает гражданскую одежду, с оттенком местного колорита, не наносит макияж. И вот почему. Однажды не смотря на запреты проводника, она в военной форме, не покрыв головы выскочила из машины, чтобы сделать редкий кадр минарета древней мети, которую, давно заполонили ваххабиты. Надо понимать, что женщина на Кавказе - это сложный предмет, а женщина в военной форме посягнувшая на святыню ваххабитов это просто нонсенс. Как только Ольга нажала на кнопку фотокамеры, к ней подъехал белый Мерседес с двумя внушительными бородачами на переднем сидении. Они пригрозили девушке кулаком, и уехали. Не смотря на весь абсурд ситуации считается, что Ольга легко отделалась, так как у нее были все шансы оказаться в багажнике немецкой машины и в дальнейшем стать наложницей очередного недобитого амира. Поступок похвальный для молодого журналиста и очень глупый для военного. После этого рассказа я не отпускал ее ни на шаг, даже в туалет водил закрывая своим телом (я то в бронежилете) и спросят за сумасбродку с меня. Так шарахаясь за ней, я заметил, что симпатичной девушке бойцы раскрываются буквально сразу. Выкладывая всю нужную ей информацию, но умело уклоняются от моментов, когда она задает вопросы слишком личного характера. Я зная, что именно здесь живет и служит знаменитый блоггер Хардингуш, бегаю от разведчика к разведчику пытаюсь выяснить, кто он, но все тщетно. Удалось лишь узнать этаж на котором он живет.

Борт

Мы летим домой, в самолет заносят ящики с оружием, рюкзаки и прочий армейский скарб, народ суетиться, туда сюда как муравьи бегают солдаты. Наша четвертая группа заходит в утробу ИЛа последней, видим у самого входа три деревянных ящика с фамилиями на них. Это цинковые гробы, тела новосибирских омоновцев, погибших неделю назад в Махачкале. Я смотрю по сторонам, многие из наших достают ноутбуки и телефоны, включают фильмы чтобы не скучно было лететь, на ящики никто не обращает внимание. Они уже мертвы и про них уже забыли. Фамилия нацарапанная маркером на досках, все что осталось от человека. В голову приходит фраза вроде Эдуарда Бернетта Тайлора: "А ведь уже где-то растут деревья, из которых сколотят наши гробы..."

Тимофей Смирнов