1396736182 mail-b 1396106726 vkontakte 1396106806 facebook 1396106811 twitter

Тимур Хамидуллин: «О театре можно говорить вечно»

Дата: . Опубликовано в Люди

jjMpyvmTksI

Чтобы поближе познакомиться с культурой театра, я взяла интервью у 28-летнего актера молодежного «Театра на Булаке». Тимур Хамидуллин окончил казанское театральное училище, сейчас оканчивает институт культуры в качестве режиссера и уже восемь лет выступает на сцене. Здесь вы узнаете о том, как наш герой пришел к театру, о сложностях профессии и многом другом.

— Работа актёра, она какая?

— Эмоционально затратная. Конечно, понимаешь, что театр — место, которое трудно назвать работой, хотя устаешь даже сильнее, чем в других профессиях. Я много где работал, есть, с чем сравнивать, и актером театра эмоционально быть сложнее всего.

— А где работал ещё?

— Ресторанная сфера, преподавание, летние детские лагеря, актерские студии. Сейчас я работаю только в театре, но хочется чего-то ещё. Тяжело, когда выходной и даже нечем заняться. Мне сложно просто сидеть дома, хочется себя загружать работой. Ничего не делать убивает. Всегда стараюсь работать где-то параллельно. Я такой человек, что не могу целыми днями заниматься чем-то одним. Это начинает надоедать, из-за чего становлюсь раздражительным, даже не хочется видеть коллектив. При совмещении работ такого не происходит.

— Какие роли нравятся больше?

— Мне нравится больше играть в юмористических постановках, ведь театр наш более комедийный. Но в глубине души хочется сильной драматической роли. У меня есть один подробный спектакль, но чего-то там не хватает. Хочется долгой подготовки, самокопаний, поисков. Одну драматическую или даже психологическую роль такого уровня.

— Ты оканчивал театральное училище, расскажи, как там проходит обучение?

— Сидели мы на парах очень мало, в основном все в движении: прыгаешь, учишься, поешь. Актер — это, прежде всего, пластическое воспитание. Если человек выйдет на сцену и будет просто стишки читать, это не будет воздействовать на зрителя. Нужна психофизика. Училище и раскрывало, раскачивало такое наше состояние.

— Стать актером — твое осознанное решение?

— Нет, на самом деле. Я хотел стать педагогом, и до сих пор это желание есть. И я преподаю иногда, мне это нравится. Я поступил в училище после 11 класса, а не после 9, потому что готовил себя в пединститут. Сдавал биологию, хотел уйти в спорт, на физкультурный факультет, потом получить тренерскую квалификацию и заниматься как раз обучением детей спорту. За неделю до вступительных экзаменов в театральное училище мне учительница русского и литературы сказала: «А не хочешь в театральное училище попробовать подать? Ты ведь ничего не потеряешь». Я в школе выступал на сцене, понятное дело, на конкурсе чтецов как-то занял первое место. Но я никогда даже не думал о поступлении в театральное, даже не знал, что в Казани оно есть. Над ее словами я подумал и решил попробовать, действительно же ничего не теряю.

Договорились с директором, она каждый день давала нам ключи от школы, чтобы мы репетировали. Вообще никто не знал о том, где я пропадаю вечерами: ни друзья, ни родители. Меня постоянно звали гулять, веселиться, на что я все время отвечал: «Не могу, не могу». Мы усердно занимались с учительницей и ее сыном, который сейчас работает в Качаловском театре.

Начались вступительные экзамены. Я пришел, сел около абитуриентов, посмотрел на них и понял, что я ничем не хуже их, хотя они долго готовились, ходили на какие-то курсы. Прошел первый тур, второй, третий. Так поступил на бюджет.

— Почему всё-таки решил поступать туда?

— Я попал к лучшим мастерам: Кешнеру Вадиму Валентиновичу (преподаватель мастерства актера), Юноне Ильиничне Каревой (известная театральная актриса).

Поступив к ним, я понял, что учеба может быть не простым сидением за партой и записыванием лекций, она может приносить радость. Больше всего мне нравилось пластическое воспитание, сценическое движение, акробатика.

Я остался, проучился полтора года. Фаткуллин Рустам Мулланурович, в театре которого я сейчас работаю, предложил перевестись к нему. Для этого мне нужно было ожидать год, поэтому я решил убить двух зайцев: сходил в армию и через год вернулся уже к нему на курс. Доучился с ним.

С первого курса уже он пригласил работать в театре. 30 апреля 2011 года состоялся мой первый спектакль.

— Как отнеслись родители?

— Они до последнего не знали, но когда проходил второй тур, к нам приезжал «Эфир», меня попросили сказать пару слов на камеру, а на следующий день уже показали по телевизору. Когда я вернулся в поселок, сразу пошел к другу рассказать о поступлении, обрадовать. И тут встретил классную руководительницу, мы поздоровались. Она спросила: «Ты что, в театральное поступаешь?». Оказалось, уже весь поселок знал об этом из ролика по телевизору.

Родители сказали: «Это твой выбор, тебе потом мучиться с этой профессией всю жизнь». Они меня поддерживали, на самом деле, всячески помогали. Но когда я поступил, мы вместе уже не жили, поэтому для них это все было как принятие данности. У нас такая семья: хочешь — делай, только за свои поступки потом отвечай. Поэтому все нормально.

— Расскажи немного о труппе. Как у вас складываются отношения?

— Мой педагог, наш режиссер, курс набирает раз в четыре года. Получается так, что основная часть труппы — однокурсники, с которыми мы вместе учились и пришли в театр.

Коллектив, как и везде, мне кажется: скандалы, интриги, расследования. Мы люди импульсивные, любим высказать свое мнение. Раньше было много ссор, сейчас уже намного меньше. То ли повзрослели, то ли привыкли.

Как говорится, много друзей не бывает, у меня есть один лучший друг в театре. Есть хорошие товарищи, которых я уважаю, в какой-то степени люблю. Но также есть люди, к которым я отношусь не очень. Просто стараюсь с ними не пересекаться. Но бывает так, что приходится играть в одном спектакле. И это такое сильное ломание себя, ведь зритель не виноват, что у нас внутренний конфликт. Поэтому играли по сценарию любовь на сцене, а в театре даже не здоровались, говорили только на репетициях и только по делу.

Коллектив везде примерно одинаковый: свои компании, люди, которых все любят или, наоборот, недолюбливают, хитрые кадры. Повезло или нет, не могу сказать. Это не тот коллектив, к которому я бы с радостью спешил, с которым бы мы гуляли и общались вне рабочее время.

— Помнишь свою первую роль?

— Конечно, 30 апреля 2011 года я, первокурсник, сыграл в спектакле «Примадонны», который до сих пор идёт и является одним из самых кассовых. Это была роль злодея, и как-то после этого ко мне прикрепилась роль отрицательного персонажа.

— Переживал перед выходом на сцену?

— Бывает, и сейчас переживаешь. Очень часто перед выходом внутри такое творится, хотя ты эту роль уже много раз играл. Но когда делаешь на сцену шаг, всё. Ты — это не ты. Ты — это образ, который долго создавался.

А когда были студентами первого курса, за кулисами трясло совсем по-другому, ведь «на нас люди пришли посмотреть», для нас это было чем-то невероятным, чувствовалась большая ответственность.

Когда нужно выйти на сцену, необязательно в театре, в лагере что-то объявить, сказать, меня так трясёт, будто никогда на сцену не выходил. Но в самом процессе уже наслаждаешься, понимаешь, что это твоё.

— Возникают сложности с заучиванием текста?

— У меня есть два спектакля по два акта в каждом. Текста там предостаточно, но у меня очень легко с заучиванием текста, потому что ещё в школе любил стихи учить для себя. Но иногда тексты не ложатся сами по себе из-за стиля написания, или ты просто не чувствуешь, что они «твои», а для актера это важно.

Обычно проблема с заучиванием у меня всё-таки не стоит, все происходит быстро. Да и за столько лет просто научился на слух запоминать. Вот ты на спектакле играешь определенную роль, а параллельно в голове озвучиваешь наперед слова других персонажей. И если вдруг нужно кого-то заменить — а у меня такое было, — оказывается, что уже знаешь этот текст, хотя до этого их ни разу не проговаривал. Поэтому у меня не возникает проблемы забыть или перепутать текст, в голове все довольно структурировано.

— Быстро получается выходить из образа?

— Да, быстро. Но есть спектакли психологически трудные, после которых нужно некоторое время посидеть и подумать. Надо просто различать, где ты: на сцене или за кулисами. Если на сцене мы с человеком враги, а в жизни близкие друзья, я не пойду, разумеется, драться с ним за сценой. Это простое разграничение, полоса, по одну сторону которой ты актёр, по другую — обычный человек.

— Какая конкуренция у вашего театра?

— Нашему театру могут помешать только другие театры. Режиссер Качаловского театра в недавнем интервью отметил нас, как единственного их конкурента. Потому что мы — театр нового направления, необычного для зрителя. Всем интересно хотя бы раз посмотреть, что же тут происходит, что за бред несут молодые актёры.

Это здоровая конкуренция: каждый должен бороться за своего зрителя.

— Что для тебя сцена?

— Это уход от будничных проблем. Бывает, переживаешь сложный жизненный период, а на сцене все забывается. И потом, после выступления, возникает какой-то другой настрой, особенно, если ты играешь в комедийной постановке. Для меня уход от серой реальности, в которую иногда не хочется возвращаться, — главное

Также очень приятно, когда твою работу ценят, когда пробирает до мурашек. И к этой реакции мы и стремимся. Неважно, кто ты, будь ты сантехником, всегда приятно получать слова благодарности. А когда ты на сцене выкладываешься по 2-3 часа, и потом тебе говорят спасибо, это и есть апофеоз нашей работы. Отдать зрителю и получить обратную связь, вот что важно. После этого даже проблемы кажутся незначительными.

Пока у меня есть зритель, который приходит на выступление, я выхожу и выкладываюсь на полную.

— Актерство — это врождённое?

— Сложный вопрос, многие скажут, что врождённое. Но я ведь сам не хотел быть актёром, даже не думал об этом и, просто работая над собой, достиг определенной ступени в актерском мастерстве.  Мне кажется, что актер — это всё-таки большая работа над собой. Один из моих любимых актеров, Роберт Дауни-младший, в свое время сидел в тюрьме, увлекался наркотиками, а сейчас он один из самых высокооплачиваемых актеров. И если бы у него был просто врождённый талант, этим бы он не вытащил себя из того положения. Он в один момент взял себя в руки и создал из себя актера с большой буквы.

Талант должен быть, но это не главная составляющая. Это двигатель, он помогает тебе не останавливаться в том, что у тебя получается. Поэтому нужно найти именно свое дело, чтобы оно было по душе.

— Актерство — это твое?

— Нет. Я до сих пор очень хочу быть педагогом, а профессия актера требует отдачи от и до. Ты должен жить театром, работать днями напролет. У меня много интересов, иногда в приоритет я ставлю не театр, а что-то другое. Это значит, что я отдаюсь не на 100%. Когда я на сцене, да, я выкладывают, но когда есть выбор, все по-другому.

Я всегда говорю, что я не актер на самом деле. Мне это нравится, конечно, я получаю удовольствие от этого, работаю над собой, но я не актер. Поэтому пошел учиться дальше, но уже на режиссуру, попробовать себя ещё в этом. Поэтому я и работаю в разных сферах: педагогика, ресторан, лагерь, руководство. Я актер с маленькой буквы.

— Какие советы есть начинающим актерам?

— Если ты не готов отдаваться на все 100%, то лучше в эту сферу не соваться. Потому что выпускников актерского очень много, они все амбициозные, хотят многого достичь, но получается это у очень малого числа людей.

Помню, когда я работал в актерской студии, туда пришла женщина 58 лет. Она была очень крутая, сказала, что она всегда хотела стать актрисой, и решилась в таком возрасте осуществить мечту. Она не ставила цель стать известной и выступать на большой сцене, просто было желание. И это классно, что она не утратила желание искать что-то новое.

— Какие российские актеры тебе нравятся?

— Честно, у меня нет ни одного российского актера, который бы мне нравился. Ни Безруков, ни Хабенский. Они хорошие актёры, но, когда мне говорят: «Вышел фильм с Безруковым» или кем-то ещё, во мне ничто не «ёкает». Но когда речь заходит о голливудских фильмах… У них действительно хорошая актерская школа. Если у нас нужно сыграть какую-то эмоцию, ты ее один раз играешь, запоминаешь, а потом просто повторяешь. В Голливуде принято заново переживать, прорабатывать ее, каждый жест, взгляд. Мне нравится учиться у западных актеров, что-то подмечать и использовать самому на сцене.

— Снялся бы в российском кино?

— Я бы не хотел. Попробовал бы, если бы мне предложили, и, возможно, это бы даже стало толчком в будущей карьере, но то, что я вижу на экранах сегодня, мне не нравится. Этот дешёвый юмор, построенный зачастую на мате. А когда смотришь на хорошие зарубежные фильмы с тонким юмором, понимаешь, что можно ведь сделать хорошо, и возникает желание делать так.

И театр в России сейчас, мне кажется, лучший выход. Конечно, через какое-то время я могу изменить свое мнение, как когда-то я не хотел поступать на актерское. Люди взрослеют, время идёт, взгляды меняются.

— Какая твоя заветная мечта?

— Сняться в фильмах Marvel. Это моя сверхмечта: увидеть эти масштабы, процесс съемки. Это то, куда бы я хотел попасть. Я ставлю себе осуществимые цели, достигаю их, ставлю ещё и ещё. Но это моя сверхмасштабная мечта. Я готов убираться на съёмочной площадке, только дайте посмотреть на сам процесс.

— Почему не в России?

— Я люблю свободу, но сейчас это понятие в России как-то подменяется: ты не можешь высказать, что ты думаешь, сделать, что ты хочешь. Одно слово «свобода», за которым на самом деле ничего нет. И я сталкивался с этой выдуманной свободой слова, с этим же сталкивались мои друзья. Просто хочется иногда высказаться. Вот осенью хотят изолировать рунет, естественно народ возмущается, но тебе отвечают: «Нет-нет, за тебя уже все решили».

Поэтому творчество — это выход. Ты через сцену можешь донести до зрителя то, что в жизни не можешь или не знаешь, как правильно. А на сцене, бывает, выступаешь и думаешь, что твой герой говорит то, о чем ты сам думаешь, и это действительно сильно.

О театре можно говорить вечно, я работаю в нем уже восемь лет, и обсуждение ролей, постановок никогда не заканчивается. Это действительно страсть.

Айгуль ГИМАДИЕВА

Фото из личного архива Тимура Хамидуллина