Макс Журавлёв: «Если у тебя есть то, что кажется непохожим или бредовым – надо идти в этом направлении»
Вокалист и автор песен легендарной казанской рок-команды «Макс и Ко» Макс Журавлёв рассказывает о своём долгом рок-н-рольном пути и рассуждает о современной рок-музыке. Рок-н-рольная атмосфера бара «Что делать?» поспособствовала вполне душевному разговору со знаменитостью.
- Максим, расскажите об истории казанского рока.
- Казанский рок был раньше, чем я влился в это дело. А другое дело, что при мне в 1984-ом году началось некоторое движение - все группы решили как-то организовываться. Мы были школьниками и уже начинали играть. Нам так повезло, что на первом годе нашего, так скажем, существования, на базе молодёжного центра, под прикрытием Комсомола сделали настоящий рок-клуб, туда стали стекаться все рок-группы, существующие на тот момент плюс недавно образованные. В общем-то, отсчёт можно брать с 1984-1985 года. Тогда этим делом начал управлять некто Рустем Бакунин и очень сильно помог тем, что у него были выходы в разные советские государственные структуры. Раньше, чтобы сыграть какую-нибудь песню требовалось три разрешения. Первое – Горисполком отдела культуры, где говорят, можно это петь или нельзя это петь. Затем районный отдел комсомола ставит печать, можно это петь или нельзя. Последняя печать – место, где ты выступаешь. Понятно, что всё это было невозможно – я имею в виду показывать своё творчество, только песни советских композиторов. Потому что любая закорючка могла стать поводом для того, чтобы тебя запретили. И вот Рустем Бакунин и Саша Кормаков смог находить какие-то лазейки и эти печати доставать. То есть мы тоже делали хитро – писали созвучно с оригинальным текстом слова на литовку – это называется литовать текст, а пели, естественно совсем другую – то что нам хотелось. А что потом произойдёт было уже не так уж и важно. Эти сейшены были очень редкие – один, два раза в год и то это были «Джазовые перекрёстки» – такие мероприятия, где выпускали немного региональных рокеров. А потом пошло-поехало и как-то рок-клуб стал умудряться привозить команды из других городов и тут я с полной уверенностью могу заявить, что Казань в то время стала стартовой площадкой для невероятного количества групп, которые мы все сегодня знаем, это и Чайф, и Агата Кристи и Наутилус. Они все приезжали – ещё никому неизвестные ребятишки, мы все тусили – это всё было радостно, потому что все были на равных в этот момент, никто не знал, что будет дальше, не было ни понтов – ничего. А вот потом уже, когда стало в городах разделение, когда пошли деньги после перестройки - стало гораздо сложнее.
- Со скольки лет вы начали играть?
- Я начал играть с 13-ти лет, группу сделал в 14 лет, я купил электрогитару, что было невероятной роскошью. Тогда инструменты были дорогие - их в принципе не было. Были советские гитары, на которых играть было нельзя. Но я понимал, что это безумие и купил по тем временам шикарную чешскую гитару за 270 рублей. Я работал летом на фабрике «Стандарт» и заработал себе денег. И как появилась электрогитара, сразу же стал вокруг себя искать единомышенников, а это было очень сложно, потому что время абсолютно гопницкое, время Комсомола, жлобов. А самые опасные - это, конечно, гопники, потому что они щемили нас невероятно. Нельзя было на соседнюю улицу выйти, не образно говорю - это буквально. И в середине 80-ых, в таком безумии, рождался Казанский рок. Хотя до этого были уже группы, но в их музыке не было никакого социального протеста. А в середине 80-ых мы уже стали каким-то образом доставать записи Майка Науменко и других. И Шевчук стал приезжать.
- А вы быстро нашли единомышленников? Быстро собрали группу?
- Не скажу, что быстро, но в течение года моя любовь к Битлз позволила мне найти второго яркого человека, который тоже в Казани любил «Beatles» - он был почти моим ровесником. И мы вместе с ним, совершенно помешанные на этом деле, когда слушали «Голос Америки» - радиостанцию, чтобы услышать там какие-то фрагменты хорошей музыки, потому что не было ведь ничего, но «Beatles» как-то просачивался – и у меня была большая пластинка – у него было уже 3 или 4 альбома. И как-то так получилось, что сразу одна третья Битлз нам стала доступна.
- А название группы появилось сразу?
- Мы начали как группа «Boys», потому что играли в школе на вечеринках. Потом мы перекинулись в школу рядышком – 131, где нам дали репетировать некоторое время, там мы нашли барабанщика, кстати, очень известного в советской рок-тусовке. Костяк у нас сложился в течение года. Потом уже в 1984-ом году мы впервые выступили на физфаке на подпольной вечеринке в честь памяти Леннона – 8 декабря. Мы впервые выступили под именем «Холли» и перешли на русский язык и стали петь на русском языке. Так у нас длилось до 1995-ого года. Потом группа «Холли» поделилась на 2 коллектива: «Макс и компания» и «Крокодилы». И дальше всё поехало как «Макс и компания», то что я представляю себе.
- На творчество каких групп вы ещё основывались, считали примером для подражания?
- У нас мастерства не хватало, чтобы подражать. С одной стороны хорошо, что мы были в таком не ком музыкальном вакууме – поэтому мы всё придумывали сами. Может быть не очень где-то грамотно, может быть не очень правильно с точки зрения каких-то музыкальных канонов, но нам не на что было ориентироваться. Поэтому и рождались достаточно самобытные коллективы в это время. Сейчас, в Интернете ты можешь кликнуть и у тебя вылезет любая информацию про сотни тысяч песен и групп. Тебя не хватит не то что на альбом, а на две-три песни. Раньше, попала к тебе пластинка, и ты на слух подбирал мелодию – кстати, очень хорошая тренировка, потому что другого не было.
Не было задач, столько идей рождалось, в принципе, как и сейчас. Но сейчас, весь мусор мешает, потому что идёт столько музыкальной информации и это сильно отвлекает. Надо быть очень в себе уверенным, как творческой единице, чтобы пытаться показывать что-нибудь своё. Это, кстати, важно всем молодым музыкантам – если кто-нибудь это прочитает или услышит. У тебя есть фишка – ты её развиваешь. Закрой глаза на все уши, на все модные рвения и развивай её и развивай. Если ты гениальный, то она выстрелит в своё время. Если у тебя есть что-то, что кажется непохожим или бредовым – то надо идти в этом направлении.
- Какие современные казанские рок-группы достойны сейчас вашего уважения?
- Все группы достойны уважения, кого я слышу. Я часто бываю на фестивалях в жюри и всегда с удовольствием слушаю их. Уважение вызывает само то, что ребята собираются и пытаются играть правильную и хорошую музыку. Другое дело, как у них это получается, насколько они талантливые. Но это уже дело времени. Если группа серьёзная, то она выдержит. Уважения достойны все, потому что это желание всегда импонирует, потому что в наше время это было очень сложно. А сейчас есть возможность себя показать.
- А кого вы всё-таки могли бы выделить?
- Выделить могу тех, кого я хорошо знаю. Я знаю группу «Большой куш», я с ними уже 10 лет параллельно работаю, наблюдая, как они из маленьких ребятишек выросли в профессиональную команду с большими возможностями. Если ещё раз говорить о группах, то это группа «Аврора», из молодых групп очень понравилась «Дороти».
- Как вы относитесь к тому, что открываются новые фестивали, такие как «МadeinKazan», «Энергия рока» и другие?
- Меня на них приглашают. Я там сижу каждый раз и жду нового яркого исполнителя. Это бывает очень редко и от этого очень грустно. Я соглашаюсь на эти сидения – 4-5 часов слушать молодые группы. Всегда хочется стать свидетелем рождения чего-либо яркого. Только из-за этого я иду в жюри - мне интересно, я люблю эту музыку.
Думаю эти фестивали нужны, прежде всего точно не для жюри, не из-за мест каких-то, я хочу, чтобы все это понимали – они ничего не дают. Тусовка в Казани, к сожалению, очень узкая. Это нужно молодым музыкантам, чтобы себя показывать или выступать. Неважно их заметили или не заметили – главное публичная практика. Там сразу всё становится ясно: кто ты, что ты и есть ли у тебя шанс раскрыться дальше.
- Как вы относитесь к тем группам, которые поют свой материал на английском языке?
- Отношусь негативно, потому что люди зря теряют время, ещё не понимая этого. У всех есть один и тот же аргумент – рок-музыка зародилась в Англии и в Америке - мы будем петь на её родном языке. Изначально коллектив ставит себе рамки. Ни одна русская группа, поющая на английском языке не стала популярной за границей. Это самый главный аргумент. И не станет. Только с пением на русском у тебя будет большой слушатель. Исполнителям научиться бы хорошо сочинять и писать текст. Очень редко я могу услышать то, что меня цепанёт. Поэтому не надо терять время на ерунду – надо делать музыку, которую ты хочешь делать и делать её на понятном для всех языке.
- Какими ещё инструментами, кроме гитары, вы владеете?
- Губная гармошка – на ней могу играть кантри и блюз. Могу одним пальцем на пианино. У меня просто нет задачи - играть ещё на арфе или на скрипке. Я себе не ставил такую задачу. Если поставлю – то я научусь.
Анастасия Бахтигареева, 1 курс, группа 13-300